Все началось с этого))) Долго упиралась и отказывалась. Мальчики у меня получаются... хм, маленькие, с кучей комплексов и поэтому грубые и несдержанные. О, Ками! И кому-то такие нравятся О_о'''
Что-то меня дернуло пообещать завести мальчика за фанфик с пейрингом Гриммджоу/Йоруичи. Эх, вот теперь быть мне маленьким мальчиком^^''' Единственное утешение - фанфик мне действительно нравится. Спасибо, Бья-кун *подмигнула*
30.10.2009 в 03:06
Пишет ~Хару-Ичиго~:Бличефик хетайный >_<
Меня нагло развели. Некая Taileen Furion пообещала мне за красивый фанфик с пейрингом Гриммджо\Йоруичи, завести на Dissapearing of Darkness мужского персонажа. Я поддался на провокацию, и в результате, получилось это:
Название: Доминантная особь
Автор: ~Хару-Ичиго~
Фандом: Bleach
Жанр: ангст, типа хентай
Пейринг: Гриммджо\Йоруичи
Рейтинг: R
Дисклеймер: "Блич" принадлежит Кубо Тайто
Предупреждения: постканон, АУ, возможно ООС. Небечено.
Примечания: написано по заказу Taileen Furion
читать дальшеСейретей был мёртв. Разрушен, развален, вытоптан... Но всё равно, то тут то там, словно черви в трупе, копошились какие-то едва различимые в тенях существа. Может пустые, а может и шинигами - Гриммджо сейчас было глубоко параллельно. Когда тебя, лишённого рейацу, сбрасывают с башни Раскаяния и оставляют подыхать, некогда рассматривать, кто там копается среди падали, главное - самому не стать падалью. Выжить. Как угодно, но убраться подальше от вечно улыбающегося Владыки с его ключом и планами, в которых никому кроме самого Айзена нет места. Ползти, оставляя за собой широкий след, потому что ноги перестали слушаться. По этому следу его легко найдут бродящие по Сейретею пустые. Найдут и сожрут; но перед этим... перед этим он ещё поборется.
Меч, заткнутый за пояс, волочился рядом, чертя на занесённых каменной пылью плитах тонкую линию. Гриммджо впервые в жизни пожалел, что его занпакто не похож на занпакто шинигами. Если б кто-то, хотя бы в голове, орал на него матом, и, хоть и мысленно, но пинал, заставляя не сдаваться... тогда было бы легче ползти на встречу смерти.
Что там кричала девчонка-шинигами этому рыжему Куросаки?
"Нельзя умирать в одиночестве".
Нельзя умирать в одиночестве...
Нельзя умирать...
К вечеру пошёл снег. Он скрыл, скрал похожие на обломки сгнивших зубов развалины, и над миром шинигами повисла тишина. Снег был хорош, в Уэко Мундо никогда не было ничего подобного... Одно было плохо - след на снегу стал ещё заметнее, и по нему, в отдалении, уже тихо шли несколько пустых. Они выжидали. Выжидали, пока арранкар остановится и затихнет навсегда... Но арранкар не хотел успокаиваться, и упрямо, тупо, упёрто, цеплялся за жизнь, как мантру повторяя про себя бесконечное, потерявшее смысл от частого повторения: "ксоксоксоксоксоксоксоксоксоксоксоксо".
Наступила ночь, и снег потихоньку иссяк. Последняя одинокая, бесформенная снежинка опустилась на искрящуюся землю, и в тот же момент, Гриммджо почувствовал, что заиндевевшие руки, которые он уже давно перестал чувствовать, отказались поддерживать замёрзшее тело. Сил хватило только на то, чтобы перевернуться на спину. Джаггерджеку почему-то всегда казалось, что умирать надо именно так - лицом в небо, нагло ухмыляясь полной луне.
В шиконкайском небе луны почему-то не было, да и ухмыляться у Гриммджо не получилось бы - мороз сковал не только тело, но и лицо.
Нельзя умирать в одиночестве.
Ясное дело, нельзя. Но поспать-то можно! Просто на несколько минут закрыть глаза, передохнуть, собраться с силами, а потом ползти дальше. Никто не собирается умирать или сдаваться... просто спать...
Пустые, увидев, что жертва не двигается, подошли ближе, но тут же отпрянули, ощутив чьё-то присутствие - пугающее, тяжёлое присутствие шинигами-капитана. Они поспешили убраться восвояси, однако, никто не пришёл. Только тощая чёрная кошка выскользнула из полуразрушенного дома, принюхалась к арранкарской маске, и, слизнув горячим, шершавым языком каплю растаявшей снежинки с ещё тёплой щеки, совсем по-человечески тяжко вздохнула.
***
Гриммджо снилась пустыня. Снилось, что он снова адьюкас, преследующий добычу. Вот он гонится по песку за своей жертвой, бежит, бежит так быстро, что в какой-то момент просто отрывается от земли, летит куда-то... нет, не летит, его несёт какая-то надёжная, уверенная сила, и в этой силе - обещание, словно обещание матери, учащей ребёнка плавать: "Не бойся, я не отпущу".
Сила, обволакивающая, мягкая, живая... и можно ничего не делать, просто висеть между небом и землёй, чувствуя, как тепло расходится по всему телу, до самых кончиков защипавших пальцев; чувствуя резковатый, но приятный запах каких-то трав...
Пустыня исчезла - он взлетел выше песков, выше луны и остался один, в чёрном небе, оказавшемся почему-то живым, дышащим, жарким, наполненным той самой силой, что не давала упасть... и в этой темноте, в этой тишине, уютной и почему-то знакомой, раздавался только один, вызывающий смутные воспоминания, равномерный, ритмичный, непрекращающийся звук.
Упругие, глухие удары.
Воспоминания из жизни...
...нет, ещё раньше...
Стук сердца.
Живое тепло, которое хочется попробовать на вкус, инстинктивно губами, языком... мягкий толчок и насмешливый, нереальный голос.
- Эй, прекрати, плохой мальчик. Ты уже давно не котёнок, да и молока из меня вряд ли добудешь. - И тише. - Будь благодарен, арранкаров я обычно убиваю, а не согреваю собственным телом...
Снова тишина.
***
Он проснулся от того, что ему было жарко. Стоило открыть глаза, как в них ударила всей своей яркостью небесная синева. Такую синеву он видел только во внутренней пустыне Лас Ночас, но привычного песка под ним не было, и значит, этот вариант отпадал.
Гриммджо попытался встать. Безуспешно. Дурное, ослабшее тело не хотело подчиняться воле хозяина. Пришлось откинуться обратно и прикрыть веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от ядовито-синего неба.
- Надо же, наконец-то очнулся. - Недовольный, хрипловатый, сдавленный голос раздался где-то у самого уха, заставив арранкара моментально повернуть голову на звук.
Врагов поблизости не было. Лишь лоснящаяся чёрная кошка сидела рядом на камушке, укрыв передние лапы хвостом.- А я только начал придумывать, как мне избавляться от трупа.
- А ты ещё что за хрен?
Кот хмыкнул, и спрыгнул с камушка, изменяясь, вытягиваясь, увеличиваясь в размерах, пока наконец не превратился в женщину: смуглую, золотоглазую, темноволосую, обнажённую женщину. Всё встало на свои места. Гриммджо знал её. Знал и ненавидел, как любого шинигами. Если бы он мог пошевелиться, он бы убил её.
- Шихоинь... Йоруичи.
- Верно, мальчик. Я спасла тебе жизнь, но можешь не благодарить. Мне достаточно того, что ты не краснеешь и не кричишь, когда видишь меня голой... как один наш общий знакомый. - Она улыбнулась распростёртому на земле арранкару ласково, весело, словно другу, и потянулась. Её упругие, красивой формы груди, при этом, приподнялись, и от этого зрелища Гриммджо, ещё не до конца осознавший себя живым, немедленно осознал себя мужчиной.
Да, всё верно. Он - мужчина, хищник, а она - женщина-шинигами, слабое и гадкое, но, вместе с тем, желанное существо. Ей хотелось обладать, и она это знала. Это знание, насмешка, без труда читались в её наглых, золотистых глазах.
- Оо, я смотрю, целиком ты встать не можешь, а по частям - запросто, - насмешливо уколола она, подойдя ближе. - Не стоило тебя раздевать.
- Какого тебе надо? - рыкнул он в ответ, снова и безуспешно пытаясь подняться с земли.
- Сначала, поставлю тебя на ноги, - невозмутимо ответила женщина-шинигами, бесстыдно и с насмешкой разглядывая его мужское естество. - А потом... Потом ты поможешь нам свергнуть Айзена, получишь шанс сразить с Куросаки Ичиго, и станешь королём Уэко Мундо.
Это звучало интересно. Но слишком просто и заманчиво, чтобы быть правдой.
- Хрен тебе, - оскалился арранкар. - Помогать шинигами? Ищи другого дурака!
- А из тебя действительно получится неплохой король. - смуглая, изящная ступня бесцеремонно прижала его возбуждённый член к животу. - Гордый, самоуверенный... Но не понимающий собственной выгоды. А такие короли долго не живут.
Она откровенно презирала его и насмехалась. Он это знал, и она знала, что он знает. Знает, и ничего не может с собой поделать.
- Я вылечу тебя. Займусь твоими тренировками, так, что ты наконец-то сравняешься с Ичиго... А ты, взамен, будешь сражаться на его стороне. - Смуглая ступня прошлась вверх и вниз. - Заметь, я не предлагаю тебе сражаться вместе с шинигами. А вот Ичиго ты обязан жизнью. И мне тоже. Ну так что, мальчик? Ты собираешься отдавать долги?
Это был грязный приём. Грязно было заставлять его шипеть от презрительных и бесстыдных прикосновений, грязно было бить по чувству гордости... Да, он всегда отдавал долги, и каждый раз убеждал себя, что делает это только потому, что ему выгодно их отдавать... И теперь, женщина с кошачьим глазами припёрла его к стенке.
Он снова зашипел и чертыхнулся от прикосновения.
- Хорошо, сука. Твоя взяла, - бросил он, и отвернулся, закрыв глаза, давая понять, что больше разговаривать не собирается.
Щекочущее, раздражающее прикосновение исчезло, и он перевёл было дух, но женщина-шинигами вдруг оседлала его бёдра, деловито и решительно сжала его достоинство, словно оно было не частью тела, а вещью, инструментом...
Щекочущее прикосновение сменилось горячим, влажным... Женщина прикрыла глаза и снова улыбнулась. Это была улыбка победительницы - Гриммджо слишком хорошо знал значение этой улыбки. Они оба были в чём-то животными, и он и она, и оба знали, как, иногда, доказывается главенство в стае. Шихоинь Йоруичи была теперь вожаком, победительницей, а Гриммджо Джаггерджек всего лишь ведомым. Проигравшим.
- Убью... - взрыкнул он, и, собрав все силы, резко поднял руки и сжал её мягкие, полные, голые груди, подпрыгивающие при каждом движении.
- Мм... Хороший стимул для того, чтобы побыстрее встать на ноги.... Жаль только... Что тебе и тысячи лет тренировок не хватит, чтобы убить меня... мальчик...
Последнее слово прозвучало скорее нежно, чем с вызовом, и это взъярило арранкара ещё больше. Тяжело дыша и дёргаясь в сладких судорогах он поклялся убить её. Нет, убить их всех, одного за другим, всех шинигами, Айзена, Куросаки Ичиго... а потом уж - её, эту наглую, мягкую, горячую, смуглую женщину... Нет, сначала отплатит её, припомнит её этот день, за это унижение разными, разными способами...
А потом - убьёт.
И позаботится о том, чтобы она умерла в одиночестве.
URL записиМеня нагло развели. Некая Taileen Furion пообещала мне за красивый фанфик с пейрингом Гриммджо\Йоруичи, завести на Dissapearing of Darkness мужского персонажа. Я поддался на провокацию, и в результате, получилось это:
Название: Доминантная особь
Автор: ~Хару-Ичиго~
Фандом: Bleach
Жанр: ангст, типа хентай
Пейринг: Гриммджо\Йоруичи
Рейтинг: R
Дисклеймер: "Блич" принадлежит Кубо Тайто
Предупреждения: постканон, АУ, возможно ООС. Небечено.
Примечания: написано по заказу Taileen Furion
читать дальшеСейретей был мёртв. Разрушен, развален, вытоптан... Но всё равно, то тут то там, словно черви в трупе, копошились какие-то едва различимые в тенях существа. Может пустые, а может и шинигами - Гриммджо сейчас было глубоко параллельно. Когда тебя, лишённого рейацу, сбрасывают с башни Раскаяния и оставляют подыхать, некогда рассматривать, кто там копается среди падали, главное - самому не стать падалью. Выжить. Как угодно, но убраться подальше от вечно улыбающегося Владыки с его ключом и планами, в которых никому кроме самого Айзена нет места. Ползти, оставляя за собой широкий след, потому что ноги перестали слушаться. По этому следу его легко найдут бродящие по Сейретею пустые. Найдут и сожрут; но перед этим... перед этим он ещё поборется.
Меч, заткнутый за пояс, волочился рядом, чертя на занесённых каменной пылью плитах тонкую линию. Гриммджо впервые в жизни пожалел, что его занпакто не похож на занпакто шинигами. Если б кто-то, хотя бы в голове, орал на него матом, и, хоть и мысленно, но пинал, заставляя не сдаваться... тогда было бы легче ползти на встречу смерти.
Что там кричала девчонка-шинигами этому рыжему Куросаки?
"Нельзя умирать в одиночестве".
Нельзя умирать в одиночестве...
Нельзя умирать...
К вечеру пошёл снег. Он скрыл, скрал похожие на обломки сгнивших зубов развалины, и над миром шинигами повисла тишина. Снег был хорош, в Уэко Мундо никогда не было ничего подобного... Одно было плохо - след на снегу стал ещё заметнее, и по нему, в отдалении, уже тихо шли несколько пустых. Они выжидали. Выжидали, пока арранкар остановится и затихнет навсегда... Но арранкар не хотел успокаиваться, и упрямо, тупо, упёрто, цеплялся за жизнь, как мантру повторяя про себя бесконечное, потерявшее смысл от частого повторения: "ксоксоксоксоксоксоксоксоксоксоксоксо".
Наступила ночь, и снег потихоньку иссяк. Последняя одинокая, бесформенная снежинка опустилась на искрящуюся землю, и в тот же момент, Гриммджо почувствовал, что заиндевевшие руки, которые он уже давно перестал чувствовать, отказались поддерживать замёрзшее тело. Сил хватило только на то, чтобы перевернуться на спину. Джаггерджеку почему-то всегда казалось, что умирать надо именно так - лицом в небо, нагло ухмыляясь полной луне.
В шиконкайском небе луны почему-то не было, да и ухмыляться у Гриммджо не получилось бы - мороз сковал не только тело, но и лицо.
Нельзя умирать в одиночестве.
Ясное дело, нельзя. Но поспать-то можно! Просто на несколько минут закрыть глаза, передохнуть, собраться с силами, а потом ползти дальше. Никто не собирается умирать или сдаваться... просто спать...
Пустые, увидев, что жертва не двигается, подошли ближе, но тут же отпрянули, ощутив чьё-то присутствие - пугающее, тяжёлое присутствие шинигами-капитана. Они поспешили убраться восвояси, однако, никто не пришёл. Только тощая чёрная кошка выскользнула из полуразрушенного дома, принюхалась к арранкарской маске, и, слизнув горячим, шершавым языком каплю растаявшей снежинки с ещё тёплой щеки, совсем по-человечески тяжко вздохнула.
***
Гриммджо снилась пустыня. Снилось, что он снова адьюкас, преследующий добычу. Вот он гонится по песку за своей жертвой, бежит, бежит так быстро, что в какой-то момент просто отрывается от земли, летит куда-то... нет, не летит, его несёт какая-то надёжная, уверенная сила, и в этой силе - обещание, словно обещание матери, учащей ребёнка плавать: "Не бойся, я не отпущу".
Сила, обволакивающая, мягкая, живая... и можно ничего не делать, просто висеть между небом и землёй, чувствуя, как тепло расходится по всему телу, до самых кончиков защипавших пальцев; чувствуя резковатый, но приятный запах каких-то трав...
Пустыня исчезла - он взлетел выше песков, выше луны и остался один, в чёрном небе, оказавшемся почему-то живым, дышащим, жарким, наполненным той самой силой, что не давала упасть... и в этой темноте, в этой тишине, уютной и почему-то знакомой, раздавался только один, вызывающий смутные воспоминания, равномерный, ритмичный, непрекращающийся звук.
Упругие, глухие удары.
Воспоминания из жизни...
...нет, ещё раньше...
Стук сердца.
Живое тепло, которое хочется попробовать на вкус, инстинктивно губами, языком... мягкий толчок и насмешливый, нереальный голос.
- Эй, прекрати, плохой мальчик. Ты уже давно не котёнок, да и молока из меня вряд ли добудешь. - И тише. - Будь благодарен, арранкаров я обычно убиваю, а не согреваю собственным телом...
Снова тишина.
***
Он проснулся от того, что ему было жарко. Стоило открыть глаза, как в них ударила всей своей яркостью небесная синева. Такую синеву он видел только во внутренней пустыне Лас Ночас, но привычного песка под ним не было, и значит, этот вариант отпадал.
Гриммджо попытался встать. Безуспешно. Дурное, ослабшее тело не хотело подчиняться воле хозяина. Пришлось откинуться обратно и прикрыть веки, чтобы хоть как-то защитить глаза от ядовито-синего неба.
- Надо же, наконец-то очнулся. - Недовольный, хрипловатый, сдавленный голос раздался где-то у самого уха, заставив арранкара моментально повернуть голову на звук.
Врагов поблизости не было. Лишь лоснящаяся чёрная кошка сидела рядом на камушке, укрыв передние лапы хвостом.- А я только начал придумывать, как мне избавляться от трупа.
- А ты ещё что за хрен?
Кот хмыкнул, и спрыгнул с камушка, изменяясь, вытягиваясь, увеличиваясь в размерах, пока наконец не превратился в женщину: смуглую, золотоглазую, темноволосую, обнажённую женщину. Всё встало на свои места. Гриммджо знал её. Знал и ненавидел, как любого шинигами. Если бы он мог пошевелиться, он бы убил её.
- Шихоинь... Йоруичи.
- Верно, мальчик. Я спасла тебе жизнь, но можешь не благодарить. Мне достаточно того, что ты не краснеешь и не кричишь, когда видишь меня голой... как один наш общий знакомый. - Она улыбнулась распростёртому на земле арранкару ласково, весело, словно другу, и потянулась. Её упругие, красивой формы груди, при этом, приподнялись, и от этого зрелища Гриммджо, ещё не до конца осознавший себя живым, немедленно осознал себя мужчиной.
Да, всё верно. Он - мужчина, хищник, а она - женщина-шинигами, слабое и гадкое, но, вместе с тем, желанное существо. Ей хотелось обладать, и она это знала. Это знание, насмешка, без труда читались в её наглых, золотистых глазах.
- Оо, я смотрю, целиком ты встать не можешь, а по частям - запросто, - насмешливо уколола она, подойдя ближе. - Не стоило тебя раздевать.
- Какого тебе надо? - рыкнул он в ответ, снова и безуспешно пытаясь подняться с земли.
- Сначала, поставлю тебя на ноги, - невозмутимо ответила женщина-шинигами, бесстыдно и с насмешкой разглядывая его мужское естество. - А потом... Потом ты поможешь нам свергнуть Айзена, получишь шанс сразить с Куросаки Ичиго, и станешь королём Уэко Мундо.
Это звучало интересно. Но слишком просто и заманчиво, чтобы быть правдой.
- Хрен тебе, - оскалился арранкар. - Помогать шинигами? Ищи другого дурака!
- А из тебя действительно получится неплохой король. - смуглая, изящная ступня бесцеремонно прижала его возбуждённый член к животу. - Гордый, самоуверенный... Но не понимающий собственной выгоды. А такие короли долго не живут.
Она откровенно презирала его и насмехалась. Он это знал, и она знала, что он знает. Знает, и ничего не может с собой поделать.
- Я вылечу тебя. Займусь твоими тренировками, так, что ты наконец-то сравняешься с Ичиго... А ты, взамен, будешь сражаться на его стороне. - Смуглая ступня прошлась вверх и вниз. - Заметь, я не предлагаю тебе сражаться вместе с шинигами. А вот Ичиго ты обязан жизнью. И мне тоже. Ну так что, мальчик? Ты собираешься отдавать долги?
Это был грязный приём. Грязно было заставлять его шипеть от презрительных и бесстыдных прикосновений, грязно было бить по чувству гордости... Да, он всегда отдавал долги, и каждый раз убеждал себя, что делает это только потому, что ему выгодно их отдавать... И теперь, женщина с кошачьим глазами припёрла его к стенке.
Он снова зашипел и чертыхнулся от прикосновения.
- Хорошо, сука. Твоя взяла, - бросил он, и отвернулся, закрыв глаза, давая понять, что больше разговаривать не собирается.
Щекочущее, раздражающее прикосновение исчезло, и он перевёл было дух, но женщина-шинигами вдруг оседлала его бёдра, деловито и решительно сжала его достоинство, словно оно было не частью тела, а вещью, инструментом...
Щекочущее прикосновение сменилось горячим, влажным... Женщина прикрыла глаза и снова улыбнулась. Это была улыбка победительницы - Гриммджо слишком хорошо знал значение этой улыбки. Они оба были в чём-то животными, и он и она, и оба знали, как, иногда, доказывается главенство в стае. Шихоинь Йоруичи была теперь вожаком, победительницей, а Гриммджо Джаггерджек всего лишь ведомым. Проигравшим.
- Убью... - взрыкнул он, и, собрав все силы, резко поднял руки и сжал её мягкие, полные, голые груди, подпрыгивающие при каждом движении.
- Мм... Хороший стимул для того, чтобы побыстрее встать на ноги.... Жаль только... Что тебе и тысячи лет тренировок не хватит, чтобы убить меня... мальчик...
Последнее слово прозвучало скорее нежно, чем с вызовом, и это взъярило арранкара ещё больше. Тяжело дыша и дёргаясь в сладких судорогах он поклялся убить её. Нет, убить их всех, одного за другим, всех шинигами, Айзена, Куросаки Ичиго... а потом уж - её, эту наглую, мягкую, горячую, смуглую женщину... Нет, сначала отплатит её, припомнит её этот день, за это унижение разными, разными способами...
А потом - убьёт.
И позаботится о том, чтобы она умерла в одиночестве.